Если Иисус рождается в моей душе, Он рождается там среди накопленных мною грехов и вопреки им.
Когда мне подарили книгу «Иисус глазами простой веры», я отложил знакомство с новым автором до вечера, а когда открыл маленький томик, прочитал два абзаца, и вдруг – закрыл книжку в тревоге и испуге. Для меня было несомненно, что так мог писать только святой человек. Чтобы измерять Евангелием свою жизнь и через Евангелие научиться созерцанию Христа, и нужны такие люди, как отец Лев (Жилле).
«Господин! нам хочется видеть Иисуса, – сказали некие греки апостолу Филиппу. С этой же молитвой обращаюсь я ко Святому Духу. Царю Небесный, Утешителю, дай мне увидеть Иисуса»[1].
Духовный путь отца Льва не был простым. Он начался в бенедиктинском аббатстве, куда молодой Луи Жилле поступил послушником. Потом была учеба в Риме, где он познакомился с униатами, перебрался во Львов и был рукоположен митрополитом Андреем (Шептицким). И, наконец, встреча с русским православием во Франции, когда отец Лев перешел под омофор митрополита Евлогия (Георгиевского) и впервые участвовал в литургии в сослужении отца Сергия Булгакова.Человек, написавший эти строки, был православным священником. Его звали отец Лев (Жилле). Он прожил долгую и интересную жизнь. Подумайте только: родился в 1893-м, умер в 1980-м – почти ровесник века. Его родиной была Франция, но с юности он влюбился в Россию и выучил русский язык для того, чтобы читать своих любимых писателей и философов в подлиннике.
Жизнь отца Льва изумляла и вдохновляла его друзей. Это был бессребреник, вечно скитавшийся по чужим углам и подвалам, всё имущество которого помещалось в маленьком чемоданчике. Ему и не надо было ничего, кроме Христа, и когда открываешь его книги, тебя наповал сражает очевидная и бесспорная святость и цельность этого удивительного человека.
Когда мне подарили книгу отца Льва «Иисус глазами простой веры», я, по привычке, отложил знакомство с новым автором до вечера и, вернувшись домой после целого дня встреч и впечатлений, взялся перебирать подарки, открыл маленький томик, прочитал два абзаца, и вдруг – закрыл книжку в тревоге и испуге. Для меня было несомненно, что так мог писать только святой человек. И это меня напугало. Потому что такое чтение меняет людей, и, видимо, я не очень-то торопился меняться.
Отец Лев хочет думать и писать только о Христе.
Но до чего же это дерзко и странно – молиться о том, чтобы видеть Иисуса!
Для русской православной культуры это нечто неслыханное, и обязательно найдутся товарищи, которые укажут на сомнительное происхождение автора, на «плевелы католического влияния и униатское коварство». Не стану пускаться в спор, потому что все аргументы будут бесполезны, кроме одного – начать читать книгу отца Льва.
– Зачем ее читать, если она пугает и по прочтении ты уже никогда не останешься прежним?
– Затем, чтобы научиться созерцанию Христа!
В реестре православных добродетелей на первом месте стоит смирение, и это очень правильная интуиция. Но даже самые верные идеи человек способен довести до абсурда. Мне вспоминается история, прочитанная в юности. Там описывался стихийный богословский диспут, который неожиданно вспыхнул в душном вагоне поезда, с большим трудом увозившего людей подальше от Гражданской войны. Публика собралась разношерстная, были и испуганные дворяне, и гимназисты, и рабочие, но самым громким оратором оказался пьяненький гражданин, начитавшийся антирелигиозных листовок. Он нападал на Церковь и веру, умело задевал попов и закончил предсказуемо:
– Подумаешь – Бог! А кто Его видел, а? Кто Бога видел?
Граждане засуетились, пытаясь припомнить прочный аргумент. Но в полной тишине расслышали только тоненький голосок маленькой старушки:
– Рылом не вышел Бога видеть!
И отчаянный спор потонул в раскатах дружного смеха.
Такие истории надо бы вспоминать по другому поводу и, может быть, даже использовать в дискуссиях. Но мне вспомнился этот эпизод, потому что кроме остроумия в этой реплике есть еще и твердая вера в собственное недостоинство, особый взгляд на мир: «где Бог – а где мы». Это своего рода «пережатое смирение», добродетель, убившая самоё себя, так что человек привыкает умышленно закрывать себя от Бога, прятаться от Него и Его даров, торопливо и испуганно закрывать книгу, которая рассказывает, как научиться смотреть на Господа и жить в Его присутствии.
Отец Лев относится к созерцанию Христа как к духовному упражнению, которое требует постоянства и ученического усилия. Он так и пишет: «Я учусь смотреть на Него в той же мере, как учусь существовать под Его взглядом»[2].
Для того чтобы стать на путь созерцания Христа, необходимо, во-первых, отказаться от того невротического испуга, который мы принимаем за смирение. Говорить о себе, что ты «рылом не вышел Бога видеть» – не только глупо, но и кощунственно. Каждый из нас – любимое дитя Божие, и даже больше – самое любимое дитя Божие. Это евангельский парадокс, который мы никогда не сможем разрешить, ведь по-человечески так не бывает, чтобы каждый был самым любимым или каждый был самым грешным. Однако так оно и есть, и это надо просто принять.
Хотя не очень-то и просто. Ведь «пережатое смирение» порой принимает формы антиевангельские и антихристианские. Для многих из православных христиан бывает настоящим открытием мысль о том, что Бог каждого из нас любит.
– Как? И меня? Да вы что? Вы не представляете, какой я человек! Как Бог может меня любить? Это вы что-то путаете!
Среди ваших церковных знакомых есть такие люди? Наверняка найдутся. Поэтому так важно идти за Евангелием, по этой святой книге сверять все шаги духовной жизни. А чтобы измерять Евангелием свою жизнь и через Евангелие научиться созерцанию Христа, и нужны такие люди, как отец Лев (Жилле). Его книга настраивает к правильной работе с Евангелием, показывает, как сделать первый шаг в созерцании Христа. Уточню: мы не претендуем на мистические переживания и откровения свыше, наша задача довольно проста: научиться смотреть на Христа и жить под Его взглядом. Этому навыку отец Лев обучается и обучает через вдумчивое и молитвенное чтение Священного Писания.
Как он это делает? Слушайте:
«Родословие Иисуса Христа – так начинается Евангелие. Этот длинный список иудейских имен, что означает он? Для евреев – необходимость подчеркнуть происхождение Мессии от Давида. Но есть и другой смысл: в этом родословии упомянуты убийцы, прелюбодеи, кровосмесители. Если Иисус рождается в моей душе, Он рождается там среди накопленных мною грехов и вопреки им. Через них Он пролагает Свой путь, преодолевая их один за другим. Его родословие – во мне. Этот путь, Им продолженный, озарен Его милосердием, Его снисхождением и силой Его»[3].
Вчитайтесь внимательно. Это пишет человек глубокого подлинного смирения, сознающий грехи свои и ошибки. Но как он читает Писание? Не как начетчик, которому надо быстренько «вычитать правило», и не как текстолог, увлеченный игрой смыслов и аллюзий, и не как статистик, собирающий информацию. Его способ чтения – в молитве и смирении. Но самое главное, чему можно у него поучиться: отец Лев читает библейский отрывок как свою биографию, точнее, я должен мыслить так:
Евангелие есть биография моя и Христа – одна на двоих.
Что может быть более скучным, чем эта первая страница Матфея с бесконечным перечислением чужих имен? Такие списки могут надолго отпугнуть от чтения Писания. Но человек глубокого навыка к созерцанию видит, как этот текст проходит через него, касается лично его, меняет его душу. Такой способ чтения Писания требует многолетнего упражнения, и у нас есть множество свидетельств того, как этот навык работал, скажем, у блаженного Августина, праведного Иоанна Кронштадтского, преподобного Силуана и его ученика святого Софрония – и вы можете сами вписать сюда имена любимых авторов. Однако лично меня тронуло и покорило свидетельство отца Льва (Жилле), и, скорее всего, нас таких немало.
Нельзя прятаться от такого сокровища! Глупо прикрывать свою лень и детский испуг ложно понятым смирением! Иначе столько прекрасных вещей пройдет мимо нас только лишь потому, что мы созерцанию красоты предпочли уютную слепоту невежества.
[1] Монах Восточной Церкви. Иисус глазами простой веры. М.: «Никея», 2019, с. 12.
[2] Там же.
[3] Там же, с. 9.
Фото: tatmitropolia.ru
