В этом году исполняется 73 года первому изданию книги воспоминаний белорусских детей о Великой Отечественной войне «Никогда не забудем». Эта книга есть в нашей семейной библиотеке. Я отлично помню, как в детстве мне ее читали папа, мама и старшая сестра Аня. Она вспоминает:»Я помню, что было немного страшно читать. Но хотелось. И казалось, что и я так смогла бы, но не хотела, чтобы такое случилось. И помню, как вслух тебе читала. Что-то потом видела во сне, пугалась». Наш папа, чтобы показать несопоставимость наших мучений, когда нам ставили банки и горчичники, читал эту книгу вслух и приговаривал: «Вот кому было больно! Вот где плакать надо!» И я соглашалась. Конечно, сравнивать те и другие страдания было невозможно. Страшно было слушать мне эти рассказы, я видела все в картинках, словно кино…
Несколько последних дней я думаю и думаю о книге, о детях. Я думаю, какие послания я тогда получила от авторов? Какие убеждения вошли в мое детское сознание? Я понимаю, что детские переживания воткались в нервную ткань моего патриотизма. Вот как я тогда, в детстве думала:
— Война разрывает мирное время и пространство, рвет семьи и людей на куски.
— Враги догоняют, грабят, жгут, стреляют.
— Отцы на фронте или уходят в лес и почти никогда не возвращаются.
— Потеря мамы — страшное горе, это как конец жизни.
— Много детей в семьях — больше надежды выжить вместе.
— Родственники и добрые люди спасают, прячут, принимают в семью.
— Еда — большая ценность, надо уметь ее прятать, например, в бочонке закопать и вовремя с собой захватить.
— Корова — надёжа и опора семьи, ее всегда отнимают фашисты.
— Лес, болото — укрытие, место, которое надо знать и изучить заранее.
— Партизаны — «наши» люди, а есть и «не наши».
— Деревню могут сжечь, надо уметь убежать.
— Могут угнать в Германию.
— Мы — русские (понятна эта идентификация, но сейчас мне странно, почему не белорусы).
— Дети могут бить фашистов, добывать оружие.
— Дети могут быть связными и разведчиками.
— Можно взорвать объект и уйти в партизанский отряд!
— Соседи бывают добрые и злые предатели.
— Надо быть готовым к пыткам.
— Дети должны знать, где партизаны, всегда с ними быть на связи. Они никогда их не выдадут даже под пытками… И если что не так, всегда можно «уйти в партизаны»!
Сейчас, конечно, что-то из этого цинично анализируется моим «внутренним критиком». Но я его затыкаю, так как мои детские ценности мне очень дороги!
Я перечитала книгу. Некоторые фрагменты, возможно, покажутся пафосными или наивными, но вы тоже попросите вашего «внутреннего критика» удалиться и проявить уважение к этим детским откровениям.
***
Доченька моя, а ты не обиделась бы на нас, что мы послали тебя на такое дело?
Я сказала маме:
– Я горжусь вами и нашим делом и с радостью умру, если нужно.
***
Однажды зашли под вечер к нам два немца и начали такой разговор с отцом (я слушал на печи).
– Скажи, сможем мы победить Россию?
– Нет, – ответил отец.
– Почему?
– Потому, господин офицер, что русский народ весь против вас.
***
Отец ходил скучный и все говорил: «Россию еще никто не побеждал и не победит»
***
Было отчаянно скучно. Раньше, бывало, пойдешь в школу, получишь хорошую отметку – и так радостно!
А теперь все отняли фашисты.
***
…Ночью мы набрали много соли и закопали, чтобы немцы не нашли. Зато с партизанами, которые часто приезжали в деревню, мы делились всем.
***
Раненная в ногу девочка… У меня болела голова, и я не могла заснуть. Тогда один партизан дал мне таких таблеток, чтоб можно было уснуть. Мне стало легче
Перечитав книгу, я поняла, что те рассказы, которые мне больше всего запомнились в детстве — про концлагеря, мальчика и корову, трёх девочек, которые неделю мытарствовали по лесам и болотам, — и сегодня меня пробирают до костей.
***
Детей погрузили в машины и увезли. Долго еще немцы не могли разогнать женщин: те стояли и плакали.
***
Двое схватили меня. Ничего не говоря, поднесли к колодцу и бросили туда головой вниз. Помню, как обо что-то сильно ударился головой, а как очутился в воде – не помню.
***
За сеновалом я нашел свою маму. Она лежала на боку, лицом к стене. Сначала я подумал, что она спит, наклонился к ней и ужаснулся: лицо и грудь ее были изрезаны ножом. Я не мог придумать, где и как похоронить маму. Но потом решил выкопать яму около ее трупа – перенести ее в другое место не было сил. Яму мне не удалось выкопать – везде был дерн. Я прорезал лопатой дерн, но отвернуть пласт не мог. Пробовал копать в разных местах – ничего не вышло: яма была неглубокая и неровная.
***
Под вечер, когда стало тихо, мы вышли из убежища. Сараи, в которых сжигали людей, догорали. С пожарища валил черный едкий дым. Кучи трупов валялись на площади. Многие, видимо, пытались убегать. Тела их были окровавлены и валялись там, где людей настигла пуля. В двух колодцах были потоплены дети, а сверху накидан разный хлам. Живыми из всей деревни осталось только десять человек.
***
Однажды немец взял у нас четырнадцатилетнего мальчика и повел его к железным дверям. Мальчик изловчился и всадил немцу в грудь нож. Немец упал. Мальчика сейчас же схватили другие немцы. Потом немцы выгнали нас всех из бараков на площадь и поставили вокруг двух столбов, вкопанных в землю. На столбах была перекладина, а к ней прикреплен железный крюк. Привели мальчика и повесили его ногами на этот крюк. Под ним налили горючего и зажгли. Мальчик кричал, корчился и горел. Люди плакали, со стоном отворачивались, а немцы били тех, кто не смотрел на муки мальчика. Всю свою жизнь буду помнить я эту смерть.
***
Когда поезд тронулся, женщины бросились к дверям вагонов. Через щелки глядели они на родные поля и леса, которые оставались позади. Многие плакали: никто не знал, куда нас везут и что с нами будет. Я прижалась к маме и сидела молча. Молчала и мама.
***
...Приказали всем раздеваться. Люди не хотели. Немец повторил приказ. С криками и плачем женщины и дети начали снимать одежду. Тех, кто медлил, немец бил палкой. Многие, еще не веря, что их гонят на смерть, связывали свою одежду в узелки и клали сбоку, выбирая место посуше. Когда все разделись, нас построили в колонну по одному и приказали идти. Мы вошли в сырое и темное, без окон, помещение. Стены и пол были из цемента. Холод обжигал ноги, стало еще страшней. Я с ужасом подумала: «Сейчас конец, и я больше ничего на свете не увижу».
Пройдя одну комнату, мы вошли в другую. Здесь женщинам стали обрезать волосы и бросать их в кучу. Таких куч было несколько.
В третьей комнате две немки в черных халатах смазывали всем головы какой-то вонючей жидкостью. Потом по одному мы стали заходить в помещение, где была печь крематория. Перед входом стояло большое корыто с какой-то густой слизью. Каждый из нас должен был смочить ею ноги до колен.
В комнате горела одна малюсенькая лампочка. Когда мы с Милей вошли, мама взяла нас за руки. Она вошла раньше и ждала нас у дверей. Я крепко прижалась к маме. Когда комната оказалась битком набитой людьми, двери за нами закрылись. Поднялся страшный плач. «Скорей бы конец», – сказала мама.
Вдруг я почувствовала, как пол под нами задвигался и стал наклоняться. Внизу, сбоку, мы увидели огонь – это и была печь крематория. Люди, стоявшие с краю, с криком попадали вниз. Мы тоже не могли удержаться на скользких ногах и начали скатываться к печи.
Здесь мы отбывали карантин.
***
На рассвете я проснулась от крика: «Апель!» Нас выгнали из блока и построили по десять человек. С трех часов ночи до десяти утра мы неподвижно стояли под открытым небом. Это было очень тяжело. Ныли спины, подкашивались ноги. Многие от холода и голода падали. Некоторые тут же умирали. На моих глазах умерли тетя Надя, тетя Дарья и другие. Трупы умерших относили в крематорий.
В десять часов в железных бачках принесли тепловатую воду – чай, в котором плавали березовые листья. Каждому досталось по кружке. Потом на пять человек дали по миске горького варева, без хлеба. Ложек не было, и мы просто пили его. От этого «супа» людей тошнило. В первый раз я совсем не могла его есть, но пришлось привыкнуть.
После обеда, с четырех до одиннадцати вечера, опять «апель» – мучительное стояние на одном месте. Вечером получили по сто граммов хлеба и кружку чаю. В одиннадцать часов объявили «лагерруэ» – на покой. Нас впускали в блок, и мы ложились спать. Но заснуть на грязных и тесных нарах удавалось не сразу.
И так каждый день.
Война и дети, война глазами детей — отдельная тема. И книга «Никогда не забудем» уникальна, она единственная в своем роде. Мои сверстники и кто постарше почти все ее читали. Не знаю, читают ли ее нынешнее поколение детей.
Работа по созданию этого сборника детских историй велась в 1947—1948 гг. Известно, что 3 апреля 1946 года в газете «Пiянер Беларусi» было напечатано письмо учеников 37-й минской школы, в котором они обратились ко всем школьникам республики с предложением написать коллективную книгу об участии белорусских детей в Великой Отечественной войне. Редактор республиканской газеты «Пiонер Беларусi» Анастасия Степановна Рокош и ее коллеги разослали в пионерские дружины тысячи писем, в которых подробно рассказывалось, как приступить к сбору материала, что и как писать. Работники редакции, студенты отделения журналистики Белорусского государственного университета выезжали в регионы на встречи с юными авторами, чтобы познакомиться и помочь им задокументировать воспоминания.
За два года было собрано около 400 рассказов и только часть из них и вошла в книгу. Сборник впервые увидел свет на белорусском языке в 1948 году.
Большую работу по составлению книги провели сотрудники редакции Пётр Рунец, Мария Борсток, Нина Савицкая, Лариса Левкова, Люба Закс, Дмитрий Милашевский, известные белорусские писатели Янка Мавр, Алесь Якимович, Алексей Кулаковский, Иван Громович, Валентин Зуб, Михаил Даниленко и другие, а также студенты отделения журналистики БГУ.
Янка Мавр в газетах «Лiтаратура i мастацтва», «Пiонер Беларусi» в специальных статьях давал советы по написанию книги юным авторам и их взрослым помощникам: «Рассказы должны давать полное описание событий детским языком без лишних отступлений, но в то же самое время они не должны быть очень короткими; рассказы должны были содержать такую информацию о том или ином событии, чтобы читатели как бы увидели происходящее во всех подробностях, каждого человека в отдельности…. Пишите обо всём, не бойтесь, никто вас не осудит за неумение. А когда вырастете, поседеете, то как интересно будет вам взять в руки свою книжку и прочитать, что вы пережили в детстве». Якуб Колас пишет в предисловии: «… книга показывает величие души и патриотизм всего народа в целом и в частности – его героических детей, смелых, находчивых, бесстрашных, твердых волей, мужественно переносящих неслыханные мучения, сильных своею верой в победу над врагом».
Книга «Никогда не забудем» переиздавалась много раз, имеет награды, была представлена на республиканском конкурсе «Мастацтва кнiгi – 2010», удостоена Гран-при и диплома им. Ф. Скорины. А в 2019 году на VII Международном конкурсе «Искусство книги» государств-участников СНГ в Москве – диплома 1-й степени в номинации «Победа».
В нашей семье тоже всегда вспоминают и рассказывают истории оккупационной жизни маленькой деревни Избище, родины отца. Я вспоминаю то, что запомнилось тогда в детстве и показалось важным… Как на войну ушли мои двоюродные деды Антон и Михаил. Как в начале войны мои прадед и прабабушка закопали хорошую посуду и соль где-то на усадьбе, соль пропала в земле, а посуду так и не нашли после войны (а может, нашли, но так у меня запечатлелось). Как мой отец родился в начале войны и вся семья его растила, слепые родители Анна и Николай, дед Антон и бабушка Марфа и три молодые девицы тети-няньки Нина, Маня и Таня. Две тети после окончания войны вышли замуж за парней из партизанского отряда имени Газеты «Правда». Как приходили в хату разные люди — немцы, партизаны, псевдопартизаны, власовцы — кто-то просил только еду, а кто-то брал, что понравится… Как немец тыкал в маленького папу автоматом и говорил: «ПартЫзан, партЫзан!»… Как перед окончанием оккупации сожгли деревню, жители ушли в лес и прятались в землянках. Тех кто погиб, прячась от преследования, похоронен в лесу на «гражданском кладбище», как местные его называют. Одна история, рассказанная моей бабулей Анной, особенно мне в детстве запомнилась. Немцы прочесывали лес, и люди бросили землянки и ушли в глубь. А одна семья осталась. Вход в их землянку был под стожком. Немцы его подпалили. Все задохнулись, один младенец остался живым. Бабушка тогда кормила грудью моего папу. Она стала упрашивать своего отца взять этого младенца, говорила, что смогла бы кормить двоих детей. Я помню как она говорила: «Как я просила своего папу взять этого ребенка!!!». Не взяли. Я всегда думала, что же было дальше?..
Мой младший двенадцатилетний сын прочел мне вслух несколько рассказов и сказал, что читать было страшно, что не думал, что немцы были такими зверями, зачем они придумали столько способов убивать… Сказал, что он не смог бы столько выдержать. А ведь авторам этих рассказов на начало войны было 7-9 лет. Свои воспоминания они записали, когда им было около 12-14 лет. Хронология событий детскими словами, с пафосом и без, с деталями, выхваченными детским восприятием из потока происходящего ужаса. О многом ещё более страшном не написано, возможно. Очень хочется узнать какими были оригиналы детских текстов, и, например, были ли они все настолько атеистичны? Интересно, как эти дети жили после войны? Как их потомки живут сейчас? Кто из них и из нас и сегодня может сказать: «Никогда такое не забудем!» ?
Почитайте книгу вместе с детьми.
Источники:
1. Книга «Никогда не забудем» доступна для прочтения в онлайн: https://ruslit.traumlibrary.net/book/sbornik-nikogda-ne-zabudem/sbornik-nikogda-ne-zabudem.html#s036
2.Буктрейлер по книге «Никогда не забудем»
3.Исследовательская работа учащихся 37-й школы, в ней восстановлена история создания и переиздания коллективной книги белорусских ребят о Великой Отечественной войне «Никогда не забудем».
Автор: Лариса МАРТЫНОВА
