Я очень люблю кладбища. Люблю гулять там. Идёшь в тишине и спокойствии, смотришь на могилы, читаешь имена... А ведь за каждым из них — судьба. Яркая или тихая, но точно неповторимая. Кем были эти люди? Какую прожили жизнь? Как умирали? Был ли каждый из них счастлив?
Больше всего люблю свое деревенское кладбище. Особенно летом, в июне. Свое, потому что здесь лежат сотни моих близких и дальних знакомых, десятки моих родственников и ... мама с папой. Пока дойду к ним — со всеми поздороваюсь, помолюсь, вспомню, помолчу...
Любовь Григорьевна. Учительница моя, по географии. Умерла достаточно молодой. Спокойная такая всегда, умиротворенная. Все вспоминаю слова брата своего, Славы. Частенько говорил он нашей маме, а она у нас учителем немецкого языка была:" Мам, ну чего ты всегда как ветер в класс влетаешь?! Мы словно каменные все становимся, и кажется, что не дышим... (Тут, надо сказать, брат был прав. Мама ещё со входа кричала — Guten tag! и раздавала всем задания! Никто не оставался без дела: одни вслух читали, другие на доске писали, третьи друг у друга проверяли, кто-то переводил в тетради, у кого-то диалог, а кто-то на вопросы отвечает... И все, без исключения, 25 человек из класса, получали оценки, кто какую заслужил...) «Вон, посмотри, то ли дело Любовь Григорьевна,»- продолжал Слава. « Пока она придет, пока зайдет, пока присядет да журнал заполнит, пока отметит отсутствующих и тему запишет... Мы успеваем по два раза параграф перечитать. И спросить она успевала только пару-тройку человек...» Любота! Тишь и гладь, а не география!!!
А вот — Степан да Марья. Помните из детства? Старые добрые сказки нередко заканчивались: «...И жили они долго и счастливо. И умерли в один день.» И тогда это казалось так загадочно и таинственно, а повзрослев — необыкновенно, почти невозможным... И тем не менее, такое, оказывается, случается...
Степан и Мария поженились рано, построили хату на краю села возле лужка. И стали жить. Такой большой, высокий, я бы даже сказала, огромный, Степан, в кирзовых сапогах... И маленькая, хрупкая, очень шустрая, Марья. Были они не очень общительны, особенно Марья. На вечорки не ходили, в гости не звали. Вели хозяйство и с этого жили. Не было у них долго детей. Но потом все-таки появился — сынок Андрей. Говорят, что они его усыновили. Но правда это или нет — неизвестно... В общем, прожили они рука об руку, долго и, наверно, счастливо. И умерли в один час: Степан уже лежал в районной больнице в реанимации, а Марье стало плохо дома. Андрей повез ее в больницу, но спасти не удалось. В это время, ничего еще пока не зная про Марью, Степану становится хуже, и он умирает. Хоронить забирал Андрей из больницы своих обоих родителей...
Про эту семью вспоминается еще один жизненный эпизод. Произошел он, когда Андрей, сын Степана и Марьи, пришел в 10 класс в школу в нашей деревне (в деревнях часто так бывает, что ученикам, после окончания базовой школы, чтобы получить среднее образование, приходится ездить в школу в соседнюю деревню...). Мальчиком он был неплохим, но в учебе слабоват и имел небольшой физический недостаток: к худощавости и не высокому росту добавлялось то, что он заикался, при разговоре кривил губы и наклонял голову на бок. Все в школе, конечно, это замечали и начали подсмеиваться над Андреем. Никто не хотел не то, что дружить, даже разговаривать с ним. Но однажды моя мама, учительница немецкого языка, музыки и пения, подозвала к себе моего брата (а у меня их трое!) Геннадия, который тоже учился в этом классе, и сказала, что так делать нельзя... Вернее, я не знаю точно, что конкретно она ему говорила, но со следующего дня стало все совсем по другому. Мой брат, первый парень на деревне, высокий, красивый ( я бы даже сказала « смазливый» :), душа любой компании — хорошо танцует и поет, играет на гитаре ( ленивый, правда в учебе, «выезжал» на 3 и, о, чудо, на, иногда 4, только потому, что был способный, быстро схватывал материал и хорошо работал на уроке, чем покорял даже самых заядлых учителей; но, по приходу домой, его портфель всегда отправлялся в угол возле печки и, зачастую на следующий день, поутру, отправлялся с тем же содержимым внутри, так как Гена забывал его сменить на другие учебники и тетради... Зато он был добрый! 😉 Так вот. Геннадий, на следующий день, зайдя в класс, демонстративно сел за парту к Андрею и объявил, что отныне он его друг и защитник... Конечно, после этого у Андрея не стало больше друзей, но смеяться, дразнить и обижать его все перестали. А Андрей и Гена еще некоторое время дружили и после школы. Пока их жизненные пути совсем не разошлись...
Так что — сказка — ложь, да в ней намек...
Дальше — родственник наш, Тимофей. А рядом супруга его — Ганка. Говорят, мучил его «зелёный змий». Бедолага! А смерть быструю получил, хоть и не радостную: разбился! Попрощался с женой, поцеловал на память и на мотоцикл — на работу. Да только не доехал он до нее... Ох, и ревела Ганка! Не было горю конца. Так любила его! Возле места гибели дубочек пророс. Стала Ганка за ним ухаживать. И сколько жила ещё после мужа, столько дубочек этот и растила. Уже вырос дуб то! А ленточка до сих пор на нем висит, видно, дети обновляют в память о любви...
Справа — бабушка моя, Юлия Саввовна. 36 лет назад, 12 сентября, когда мне было 1,5 годика, моя бабушка скоропостижно скончалась от удара молнии в мотыгу, которую она держала в руках... Начало сентября в нашей деревне в Брестской области — это время уже окончания сбора урожая, и картофеля, и других овощей. Но так случилось, что наша семья (ну и ещё несколько) вынуждена была растянуть это удовольствие из-за занятости родителей на основной работе. Копали картошку вечерами в поле и 7, и 9, и даже в воскресенье, 11 сентября, в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи... Осталось уже совсем немного, и в понедельник, по обыкновению, моя мама тоже собиралась пойти на поле после работы. Она даже уже и вышла, но по пути встретила среднего моего брата, идущего со школы и решила вернуться покормить его, а заодно и с собой взять, в помощь. Была прекрасная погода, светило яркое солнышко. И мама опять поспешила с кошами копать картошку. Но, отойдя метров триста, услышала:" Мам, а что поесть?!!!" — это, ещё с дороги, кричал младший из моих старших братьев. И мама опять вернулась. Так она возвращалась три раза. А когда, наконец, дошла с братом до поля, то, ещё на подходе к месту, встретила людей, кого плачущего, кого взволнованного, а кого и осуждающего... Оказалось, пока мама возвращалась три раза, моя бабушка (она жила через квартал от нас) оставила меня старшему брату, а сама схватила кош и побежала, а не пошла, как свидетельствовали очевидцы, на поле, хотя и не планировала. Увидев пришедшую сестру, мою бабушку Юлю, бабушка Антонина со своей племянницей, девушкой Марией, поспешили на помощь. Ведь оставалось докопать картошки совсем чуть-чуть. А все родственники (а их у нас полдеревни!) всегда друг другу помогали в разных нуждах. И вот, внезапно, среди ясного неба, как в сказке, откуда ни возьмись, небольшая грозовая тучка — две капли, две молнии, одна из которых попала прямо в мотыгу в руках у моей бабушки Юлии... И снова — яркое солнце. Молния поразила всех троих. Бабушка умерла сразу. Бабушку Антонину спасти не успели. Увидев, что женщины упали, ещё несколько человек стали сбегаться и пытались имеющимися средствами спасти сначала девушку Марию... (кстати, если кто не знает, первым делом при ударе молнии в человека, нужно попытаться достать ему язык, который сильно западает и перекрывает дыхание. У пришедших на помощь нашлась булавка, ею и удалось достать язык у девушки, проколов его). Спасли! Она и сейчас живёт, и здравствует, радует своего мужа, который в ней души не чает, двоих сыновей и уже — внука. А ещё смотрит свою старенькую маму, бабушку Валю...
А моя мама прожила ещё с тех пор 27 лет, растила с папой меня маленькую, поднимала братьев. И умерла тоже в сентябре, но в день Михайлова Чуда — 19 сентября...
Идёшь и чувствуешь, что это не просто могилы и кресты. Это — люди, которые смотрят на тебя и, возможно, чего-то ждут. Сказать не могут. А слышат тебя хорошо. И ступаешь тихо, тихо. Чтобы не нарушить не только тишину, но и их дыхание, чтобы никого не обидеть и всех помянуть. И кажется, что смерти нет. Что это какой-то эпизод, который когда-нибудь обязательно закончится. Как заканчивается зима и наступает весна, а затем лето. И хочется его желать и дождаться. Как мы дожидаемся тепла, цветов и первых сочных ягод в июне.
Да, люблю я и июнь тоже.
За его цвет. Такой сочный, юный, нежный... За его воздух. Свежий, яркий и здоровый...
Люблю июнь за папу. Простого, скромного, смиренного, мудрого, трудолюбивого...
Он не мог родиться не в июне...
И я спешу к нему.
Дитя войны. Он родился за неделю до начала Великой отечественной. С папой — младенцем связана одна комично-трагичная история про то, как его, отроду 1 неделя, лежащего на печке, забыла его мама, моя бабушка Юля, когда бросилась бежать в лес, вместе с односельчанами, спасаясь от бомб в первые минуты и часы войны... Наша деревня ведь в Брестской области, поэтому эти слова более чем соответствует действительности... Одной из запомнившихся забав детства у папы было — наблюдать за немцами, которые чистили свои автоматы, просто сидели, пели, смеялись, а порой и играть с ними ( да-да, не удивляйтесь, некоторое время в саду у бабушки стояли с обозом самые обыкновенные и простые немцы, как их называли здесь, никого не трогали и не убивали. Пока не пришли другие, «карники»...). А единственным и очень радостным пропитанием на день долгое время была краюшка хлеба...
Мой папа — ветеран труда. Агроном. Бригадир. Без которого не обходилось ни одно колхозное собрание!
Папа, ты научил меня любить землю и трудиться на ней! Наверно поэтому твои руки никогда не разжимались, а я просто так проехать мимо полей не могу... Ты научил любить народные традиции и деревенский быт и уклад (наверно поэтому я так полюбила и дорожу идеей занятий в студии Рождество). Ты научил меня различать рожь от пшеницы и третикале. Тогда же ты сказал мне, что нужно уважать мужа и слушать его...
Я помню твои поездки «с ветерком» на мотоцикле в коляске. Помню твои косички, от которых разрез глаз моих становился узким, улыбка на лице застывала на целый день, и я смахивала на китаянку. Зато ходить с ними я могла по 2-3 дня. Помню твое коронное и единственное блюдо — суп, молочный с картошкой кубиками...
И, да. Мы с папой почти никогда не разговаривали. У нас это было не принято. Мы с ним ... молчали. На огороде и в поле, на кровати (да, да, я любила рядом с ним полежать, а он гладил мне волосы), в комнате за столом, где он читал газету... И скажу я вам, что можно просто рядом жить и быть, молча, а получить гораздо больше, чем если выражаться словами...
Мой папа — коренной житель деревни Бакуны-2 как минимум в 5 поколении. Его дед Петр пел на клиросе, а прадед Микита был любимчиком у пана и получил в подарок от него большой удел земли, на котором сейчас, пусть и не все уже жилые, но стоят хаты 4-х родов и занимают ¼ деревни... Мой папа посадил десятки деревьев, построил 2 дома и вырастил сына! (У меня 3 родных брата! ) И одну дочь. Папочка, я — Твоя дочь! Я постараюсь достойно сохранить звание твоей дочери, дочери Сына своей земли!..
Я очень люблю тебя, папа! Ты — добрый, скромный, мудрый, терпеливый, ты красивый! Я помню тебя смелым и быстрым, но всегда простым... А ещё помню тебя маленьким и хрупким, беззащитным. И как уходил у меня на руках...
Люблю июнь. За его цвет и воздух. И за папу. Он не мог родиться не в июне. В июне он и ушел...
Этот месяц и начала и конца. Ну хотя бы начала лета и конца самым длинным дням... Этот месяц начала жизни папы и его конец. А значит и моей начало -точно. Кто знает, может и моей конец...
Я очень люблю кладбища. Люблю гулять там, читать имена. За каждым из них — судьба... И кажется, что смерти нет. Это всего лишь эпизод, который когда-нибудь обязательно закончится...
Автор: Юлия Кузьмицкая
