В рубрике “Священники в защиту жизни” предлагаем вашему вниманию интервью со священниками Белорусской Православной Церкви. На вопросы редакции Pro-life.by ответил иерей Павел Сердюк, настоятель прихода храма святителя Николая Японского в Минске. Первую часть беседы читайте здесь.
— Отец Павел, актуальной остается проблема православного волонтерства в направлении защиты жизни. Когда человек узнает правду об аборте, он испытывает шок. Затем восприятие притупляется и уступает место позиции «Я (моя жена) аборты не делаю(ет), и это хорошо». А то, что рядом в этом городе, возможно на этой улице убивают детей, не входит в его жизнь. Петр Мамонов как-то сказал об абортах: «Постройте годовалых младенцев в ряд и возьмите автомат Калашникова. Поднимется рука?» Уверена, что православные скажут «нет». Но только скажут и не захотят признать, что мы своим бездействием поднимаем этот автомат. В чем причина такой инертности православных христиан в социальной жизни?
— Знаете, я думаю, что причины очень глубокие, и они начались не с советским периодом. Многосотлетний опыт существования Церкви как Церкви государственной сыграл свою роль, когда интересы Церкви обеспечивало государство. Ко мне как к настоятелю прихода, строящегося храма часто обращаются с вопросами: «А как там государство? А спонсоры вам помогают? А где же деньги? А почему так долго, почему не строитесь?» Слава Богу, это не говорят наши прихожане, которые деятельно служат и многие служат своим имением, но их возможности ограничены.
Проблема в том, что мы живем… для себя. В субботу вечером, воскресенье утром мы всегда можем найти оправдание, чтобы не быть даже в храме: у меня дети, у меня семья. Мне самому очень хочется, окончив богослужение, не узнавать, что кто-то пришел и просит куда-то поехать, что-то сделать, кому-то послужить. Нужно себя понуждать, эта проблема существует: аморфность в нашем белорусском православии еще умножена на белорусский менталитет. Такая жизнь по привычке, чтобы «толькi цiха было», наверное, накладывает такой отпечаток.
— Зачастую человек становится волонтером с какой-то неосознанной целью решить свои внутренние проблемы, возможно неустроенности или одиночества. Проходит время, и эти проблемы не решаются, и постепенно происходит угасание интереса к работе. Может быть, изначально неверная установка была. Как помочь понять человеку, что не он в центре мира, научить его ориентировать не на себя, а на других?
— Отцы Церкви говорят, что служа ближнему, мы даем Богу взаймы. Мы отдалживаем Господу, чтобы потом он вернул «долг» нам своей милостью, даже такой вот образ есть.
Я, к сожалению, не имею опыта регулярной помощи ближнему. Мои какие-то, даже не назову это социальным служением, пастырские контакты были и в больницах, и в онкоотделениях, но они носят фрагментарный, не системный характер. Поэтому, думаю, не совсем справедливо, чтобы я отвечал на этот вопрос. Но из опыта деятельности Центра «Матуля» я могу сказать одно: самые ценные волонтеры – это люди в возрасте, зрелые, сформировавшиеся, которые не ставят перед собой мучительный вопрос и потом мучительно на него отвечают «зачем я это делаю». Это потребность внутренняя, это потребность либо болевая, связанная с ранним неудачным опытом непросвещенности и совершения аборта, это просто любовь, это жалость, что молодые девочки уходят с пути своего счастья и делают это даже необдуманно. И для меня очень ценны именно эти люди, в Церкви можно опереться на людей зрелых, которые личностно сложились. Потому что, допустим, у молодежи очень много интересов, они не уверены в себе, они еще не определились в жизни, у них все еще может измениться, и молодежное служение — это скорее, эпизодическое явление. Это ни в коем случае не отрицательная характеристика. Важно молодежь организовать, нужны талантливые пастыри, которые умеют организовывать.
Для молодых это возможность действительно решить свои проблемы, обрести друга, обрести любовь, создать семью, научиться быть милосердными, снисходительными, это очень хорошо. Но для того, чтобы деятельное служение в защиту жизни могло быть системной, планомерной работой, я вижу, что дело за людьми зрелыми, профессионалами своего дела, теми, кто не задает лишних вопросов на тему «А зачем я это делаю?», «А угодно ли это Господу?». Есть такая блажь псевдоправославная – «А есть ли воля Божия или нет?» служить ближнему. Служить могут люди, которые призваны, это призвание.
Мы не просим, мы не дерзаем просить, мы не дерзаем стучаться так, как Господь нам заповедал: «Стучите и откроют, просите и дастся». Отсутствие этого дерзновения приводит к тому, что наши молитвы бессильны, наша жизнь блеклая. Я не призываю к харизматическому обновлению. Просто есть внутренний страх и неверие, которые мы пытаемся, наверное, компенсировать ревностью, как нам кажется по Богу, а на самом деле фарисейской ревностью, которая в нас прорастает, и как следствие – бесплодие. Если в социуме растет бесплодие физиологическое, то в Церкви растет наше бесплодие духовное. Плодов духа мало, и это, конечно, оказывает свое гнетущее влияние на то, что очень тяжело человеку отозваться на чужую боль, воспринять то время, которое он потратил на служение ближнему как время не потраченное безвозвратно, а как восполненное для Бога и для вечности. Это задача, которую и я решаю в своей жизни, и не могу сказать, что успешно.
— Когда в Ирландии легализовали аборты, ведущий ирландский теолог Висент Тумей констатировал это как результат поврежденной религиозной нравственности. Он аргументировал это следующим: за последние 50 лет Церковь была не в состоянии предложить моральные и философские альтернативы левым либеральным политическим и социальным движениям. Причину этому он видит в отсутствии традиции серьезной и вдумчивой богословской школы. Можем ли мы сказать то же о себе? С одной стороны, знание и цитирование Тертуллиана и Василия Великого – это, конечно, прекрасно, но уже не достаточно. Сейчас, очевидно, богословское образование должно включать и основы биоэтики, основы биологических наук, знакомство с научным развитием в области исследований, направленных на защиту жизни человека. Кроме того, я думаю, что открывается масса возможностей и шансов для использования роста интереса к религии среди молодого поколения, которое более открыто к истине, к религиозным вопросам.
— Этот вопрос было бы хорошо задать представителям наших духовных школ, педагогической корпорации, ректорату. Я свое служение осуществляю в поле практической деятельности, приходской жизни, и мне сложно делать какие-то выводы. Но у нас есть очень хорошая тенденция, а именно то, что сейчас в Минске начинает свою деятельность Минская духовная академия. Плюс ко всему, богословскую мысль и педагогику сейчас осуществляет плеяда нового поколения. Среди них есть и пастыри, и миряне, но это уже специалисты с опытом знакомства с западной богословской мыслью, с культурной и социальной проблематикой других обществ. Я думаю, что будет расширен спектр научных дисциплин, которые помогут отвечать на острые пастырские вопросы. Вопросы ставятся здесь, в поле повседневной жизни, но их осмысление, выработка традиции определенного мышления и нравственной позиции, это прерогатива духовных школ.
— Социальная деятельность Церкви включает множество направлений, в том числа и демографическое. Традиционно мы привыкли это рассматривать как усилия, направленные на повышение рождаемости, и для Беларуси это первоочередная задача. Но буквально пару дней назад я смотрела данные Белстата, незначительно увеличилась численность населения Беларуси, но Белстат констатирует, что за счет миграционного прироста. Я хочу задать вопрос о демографии, в частности о миграции. Демография, как известно, измеряется тремя параметрами – рождаемость, смертность и миграционные процессы. Нынешняя миграционная политика направлена на поддержку мигрантов из азиатского региона, что рано или поздно приведет к замещению одного народа другим и к исчезновению титульной нации.
Увеличение китайской диаспоры привело к появлению так называемого «китайского проекта», попытки адаптировать эту группу для белорусской культуры. На это направлены и усилия Церкви по подготовке священников, которые будут окормлять эту группу. Но знакомство с культурой и менталитетом китайцев не вызывает оптимизма в успешности реализации подобных проектов, поскольку, как известно, китайцы не ассимилируются.
Но рядом, на Ближнем Востоке сложилась трагическая ситуация: в Сирии, Египте происходит уничтожение христиан. Некоторые христиане остаются в своих странах, добровольно принимая крест мученичества, некоторые покидают страны. Сирийские дети сейчас без взрослых пересекают границу, попадают в лагеря беженцев, там их отправляют на различные виды работ. Вопрос об устройстве беженцев не решается. Существуют международные фонды, которые помогают беженцам-переселенцам.
Может целесообразно начать разрабатывать Ближневосточный проект, и ходатайствовать перед государственной властью о предоставлении христианам статуса беженцев? Только на таком условии государство может принимать новые группы из других стран. Такой Ближневосточный проект решит множество вопросов: во-первых, будут спасены сотни тысяч людей, во-вторых, мы сможем таким образом создать новую оптимальную миграционную политику без сопутствующего роста насилия, преступности, неприязни, в-третьих, христиане, откуда бы они не переселялись, всегда очень успешно ассимилируются и принимают новые традиции, нормы и язык. И как итог, это приведет к увеличению численности населения.
— Предложение очень хорошее, очень симпатичное.
— Давайте разработаем.
— Дело в том, что многие обратили внимание на такую тенденцию, особенно это видно на примере жизни России — есть активная общественная позиция народа, но решения принимаются в совершенно противоположном ключе.
Я непосредственно наблюдаю увеличение мигрантов. Недавно возле одного из строящихся объектов я встретил двух строителей и Бангладеш, они приняли меня за исламского проповедника, поскольку крест наперсный был под жилеткой. Они с большой симпатией отнеслись ко мне первоначально, когда я сказал им, что я христианин, они как-то погрустнели.
Что здесь сказать? Я могу говорить как обыватель. Нам нужно готовить своих детей, и когда я говорю «своих детей», я говорю о своих детях, к условиям жизни, когда мы будем становиться меньшинством. Мне очень сложно судить, поскольку это решения, принимаемые на государственном уровне, я не понимаю логики действий. Совершенно очевидно, что таким образом совершается промысел Божий о нас. Кто сегодня белорусы? Народ, не производящий потомство. Нет детей, и желания их рождать нет, значит мы должны уступить это жизненное пространство. В мире, в исторических процессах есть смысл, и если на этот смысл какой-то народ не хочет работать, то чем мы лучше ветхозаветных иссеев, гергесеев, которые были преданы в руки народа Израиля, который возвращался в Палестину после египетского рабства? Это была жесткая воспитательная мера Божия. А мы, мы – рабы, и, наверное, сойдем на нет потихонечку, сначала, одев джинсы и кепочки Макдональдс, потом перейдя в разряд обслуги интересов наших арабских братьев и сестер.
Идея создания проекта о приглашении христианского населения Востока, тем более, если это дает людям возможность просто остаться людям в живых, это дело милосердия, дело любви, и такой проект нужно разработать. Вопрос в том, кто будет инициировать разработку, кто будет разрабатывать, и каким образом сделать так, чтобы этот проект оказался у главы нашего государства. Это очень сложная работа, и для меня очевидно, что инициативы Церкви здесь недостаточно.
— А совместные действия — инициатива Церкви и создание гражданской платформы со стороны патриотически настроенных пролайф-организаций – возможны?
— В любом случае такой проект может быть. У нас демократичная страна, мы можем, действуя в рамках правого поля, любые свои инициативы предлагать. А дальше ожидать ответа и размышлять над этим ответом. Но масштаб такой глобальный, я думаю, что здесь присутствуют экономические интересы. На сегодняшний день, в сию минуту сирийские христиане представить выгодные предложения для экономики Беларуси не смогут, кроме демографической составляющей, родив, воспитав, вырастив здесь большое количество детей. В этом смысле страны исламского мира делают более выгодные предложения.
— Давайте дадим надежду нашим читателям.
— Давайте.
— В нашей жизни определяющую роль играет слово. Так всегда было, слово имеет онтологическую природу, потому что мир создавался через слово. Очень важно, чтобы слово в защиту жизни звучало. Каждый, не зависимо от возраста, социального статуса и образования, может быть сейчас голосом в защиту тех, кого нет и для тех, кто есть. Нам нужно избежать ситуации, которую можно охарактеризовать словами Мартина Лютера Кинга: «В итоге мы запомним не слова наших врагов, а молчание наших друзей», чтобы новые поколения, которые придут нам на смену когда-нибудь не выдвинули нам упрек: «Вы нам это не сказали, вы нам это не объяснили». Отец Павел, на чем нужно основывать просвещение и информирование, и какие формы они могут принимать?
— Просвещение должно основываться на слове Божием. Мы должны вернуться, вновь для себя уяснить смыслы Священного Писания. Декалог можно разместить на плакате в храме, постоянно проговаривать, но порождает ли знание заповедей Божиих наизусть ответ в человеческом сердце следовать им беспрекословно? Нет, не порождает. Очень часто заповеди – это нечто внешнее по отношению ко мне. Даже проходя семинарский курс, изучая Священное Писание Ветхого Завета, ты изучаешь это как дисциплину, не применяя к себе. Уже потом жизнью мы учимся, если грубое сердце, то теми или иными обстоятельствами, часто драматичными или трагичными, мы приходим к осознанию тех призывов, которые звучат от лица Божия к человеку.
Информирование нужно осуществлять всеми возможными способами, очень важно присутствие в Интернете, важно, чтобы было много пролайф-ресурсов в защиту жизни, которые бы генерировали интерес к проблеме с разных сторон, постоянно напоминали обществу. У нас и так в привычку вошло убийство, оно стало частью нашей жизни. Даже сейчас, когда апелируют к Белорусской Православной Церкви, к митрополиту по поводу смертной казни, стоит вспомнить эпизод, когда этот вопрос выносился на референдум, когда Владыка обратился ко всему народу с просьбой отменить. Народ проголосовал за смертную казнь.
Важно возделать ту почву, которая у нас непосредственно находится в введении, этот удел Божий, это люди, которые вошли в храм и живут ритмами Евхаристии, живут жизнью Церкви. Почву их сердец нужно возделывать и просвещать.
Не так давно после воскресной литургии, я обратился к прихожанам, были очень свежи впечатления от съемок телеэфира, связанного с суррогатством. Это было вызвано желанием поделиться, и более того, обрести в братьях и сестрах во Христе поддержку. Потому что я прекрасно осознаю, что можно что-то проартикулировать, можно занять словесную позицию, но потом сдрейфить, когда нужно будет ее делом подтвердить. И найти поддержку у своих единомышленников, своих единоверцев крайне необходимо и жизненно важно. Это первое, что нужно сделать.
Информационное присутствие открывает другой аспект: включает аудиторию не церковную, аудиторию молодую, которая сегодня является целевой для сногсшибательной рекламы, в том числе и вспомогательных репродуктивных технологий. А именно эта аудитория находится в самом активном режиме своей репродуктивной жизни.
Нам нужны профессиональные айтишники, которые, не смотря на всю свою загруженность, не смотря на то, что они измотаны, не смотря на то, что зарабатывание хороших денег требует самоотдачи, находили бы время заниматься не по остаточному принципу техническим обеспечением пролайф-проектов. Нужно, чтобы находились люди, готовые писать статьи, готовые регулярно совершать мониторинг темы защиты жизни в Интернете. Необходимы те, кто готов, может быть, имея амбиции войти в политическую жизнь Беларуси, имея амбиции стать депутатом, либо занять пост в структурах управления, на своем месте эту идею защищать своими возможностями. Необходим целый класс людей, которые могли бы работать с политической элитой нашего общества.
У священника сегодня гораздо меньше возможностей представить позицию, обосновать ее, чем у человека современного, красивого, динамичного, находящегося в тренде светской жизни, и имеющего образ мыслей, который сформирован Евангелием. Таким людям очень не легко во всех сферах, будь то сфера бизнеса, управления, силовых структур.
Я часто думаю, что мученики первых веков находились в таком положении. Это были воины, это были военачальники, придворные императорского двора, которые были христианами и жили в контексте языческого государства и мировоззрения. Но тем не менее они исполняли свои обязанности и делали это рачительно. То, что они находятся в сонме мучеников Церкви Христовой, говорит о том, что до какого-то момента компромиссы были возможны, после какого-то момента перестали быть возможны, и они выбрали исповедничество и смерть.
Сегодня при всей сложности есть еще какие-то отголоски того, что в нашем народе живет эхо христианской культуры. Может быть Господь явит мужей силы. Наше дело просвещать и информационно раздражать, призывать думать, стараться представить ситуацию в разных плоскостях.
Практика деятельности Пролайф Движения в Беларуси показала, что можно быть услышанным. Все таки, мышление и специфика деятельности государственного чиновника очень узко направлены. В случае, если тема начнет обсуждаться и анализироваться, потребуется информация, и она будет почерпнута в том числе и из пролайферовских ресурсов. И если эта информация будет выработана и представлена профессионалами, она может быть положена в основу новых законопроектов или хотя бы уменьшения либеральности закона о ВРТ, внесения поправок, изменения вектора отношения к демографическим вопросам, пересмотра Программы демографической безопасности, переоценки мер, которые выдаются за меры по улучшению демографической ситуации. Нужна информация. А дальше на все воля Божия.
— Спасибо, отец Павел.
