30-01-59-02-1big

В рубрике “Священники в защиту жизни” предлагаем вашему вниманию интервью со священниками Белорусской Православной Церкви. На вопросы редакции Pro-life.byответил иерей Сергий Тимошенков, преподаватель миссилогии Минской духовной академии и семинарии, заместитель председателя социального отдела Минской епархии, руководитель молодежного миссионерского братства в честь преподобной Евфросинии Полоцкой при Минской духовной академии и семинарии. Первую часть беседы читайте здесь.

Pro- lifeРасскажите, пожалуйста, о молодежном братстве при Минской академии и семинарии, которым Вы руководите.

Отец Сергий: Когда-то, лет одиннадцать-двенадцать назад мы с моим другом терзались мыслью, что мы не причастны никакому большому служению, будучи студентами первого курса. Волновались, что мало нам того, что мы учимся, того, что нас в будущем ждет, хотели делать что-то сейчас. И Господь услышал наши молитвы и послал нам тех, кто нуждался в нас. Это были дети самого первого нашего любимого Клецкого детского дома, которые приехали группой, потом мы все к ним ездили. Потом присоединились другие детские дома, потом к нам присоединились другие студенты, потом не студенты семинарии, местная молодежь, потом молодежь из других городов. Постепенно то, что сначала зарождалось как поиск самореализации двоих студентов, меня и моего друга отца Игоря Чечуковича, превратилось в настоящую общину, настоящее братство. Братство живет и сейчас, и целью его проповеди стала не только проповедь веры и помощь детям сиротам и трудным подросткам, как это было изначально, а проповедь христианства в детской и молодежной среде, и социальная деятельность с группами риска, работа с сиротами, с детьми, которые имеют особенности развития.

В братстве постоянно находится человек пятнадцать, это семинаристы и молодые люди и девушки из других городов, которые хотят быть причастны к нам. Я стараюсь не гордиться и не думать об этом, но отдаю себе отчет, что, может быть, и наш пример послужил для формирования и других молодежных братств. Я, по крайней мере, наблюдая деятельность современных молодежных объединений, вижу следы тех, кто когда-то учился у нас.

Выпускники семинарии, прошедшие через братство не оставляют дело проповеди, миссии и социальной работы, продолжают на местах, где они служат. Я всегда радовался тому, что в нашем братском коллективе на первое место ставили служение Богу. Братство это как раз то, что соответствует изначальной идее христианской общины, когда мы вместе генерируем внутри себя любовь. А любовь не может оставаться замкнутой, она изливается на остальных именно в наших делах: в деле проповеди, в деле помощи. За эти годы накопился опыт определенный, этот опыт уже не мог быть только нашим, к счастью удалось организовать три обучающих республиканских семинара. На каждые семинар мы приглашали более ста молодых людей. У нас были свои требования: чтобы человек уже был активным в Церкви, или очень хотел стать активным, и молодость души. Мы это условие ввели, когда увидели, что к нам на семинар хотят попасть люди, которые далеко отстоят за границей условной молодости, женщины и мужчины, которым по семьдесят лет приезжали из России, впитывали знания, готовы были гореть и нести совершенно не хуже, чем молоденькие ребята. Эти семинары стали выражением всех идей нашего братства. В течение недели по сто, сто пятьдесят молодых людей у нас в Жировичах жили, занятия занимали часов восемь, а все остальное время мы старались посвятить объединению, чтобы у них осталось чувство единства. Мы не ставили во главу угла пиар и большие отчеты о нашем деле, хотя когда бывало надо где-то сказать, что мы тоже что-то делаем, мы это говорим. Например, когда слышишь по радио выступления представителей межвузовского волонтерского отряда организации «Альтера», которая на самом деле связана с сектой Муна, хотя это и не афишируется, или когда по тому же радио говорят какая прекрасная молодежная группа, сколько они всего делают, нам приходилось противопоставлять этой сектантской миссии нашу. Мы говорили, что годовой отчет деятельности братства превышает в полтора-два раза деятельность «Альтеры», которая поддерживается многими вузами.

Когда я рассказываю о нашем братстве, подчеркиваю несколько вещей. Первое, мы это создали сами, не было инициатив сверху, даже преодолевали некоторое сопротивление. Потому что семинария, когда я учился, это была школа, построенная по дореволюционному образцу, инициатива студентов там не приветствовалась. Когда у человека мало времени, ты учишься, а все свободное время посвящено работе или послушаниям, наша администрация очень своеобразно смотрела на наше желание поехать в детский дом. Постоянно пытались загрузить работой дополнительной, другими делами, подвергали сомнению наши поездки, предполагали, что ездим мы для саморазвлечения, а в детский дом заглядываем на пару минут, проводим время в праздности. Но, к счастью этот путь мы прошли и преодолели. Меня это очень радует, что это была наша инициатива, студенческая. Это доказательство того, что любой молодой человек может очень многое изменить, даже если не будет ни денег, ни поддержки сверху, ни машины. У нас ничего не было.

Второй момент я подчеркиваю всегда, что мы живем идеей братства, как процесса, братства как любви, братства, как того, что нас объединяет. Может это не правильно, но все наши отношения построены на глубокой дружбе. Пусть я уже преподаватель и помощник инспектора, и по возрасту старше на десять лет многих наших братчиков, но все мы скреплены узами тесной дружбы и чувством долга друг перед другом.

Я рад тому, что нам удалось пройти путь, может мы и хотели соскочить, но Господь не давал, что шли последовательно и действительно накопили опыт, которым можем делиться. Очень радуюсь, когда делимся чем-то с другими, когда можем передать память о пройденном пути. Вот эти три вещи, которыми я горжусь в хорошем смысле слова, находясь в нашем братстве.

Pro- lifeОтец Сергий, с Вашей точки зрения, миссионеры – это какие-то особые люди? Я недавно прочитала рассказ о собаках, которые спасают людей, это может стать метафорой для неуспокоенных христиан. На перевале Монжу в Альпах между Швейцарией и Италией в  течение веков гибли тысячи путников, теряли видимость в белой мгле снежной бури, сбивались с пути и в конечном итоге погибали от холода. Но в 18 веке количество смертей на этом перевале резко сократилось. Люди все чаще стали избегать смерти благодаря особой породе собак. Эта порода обладала поразительной способностью ориентироваться в самом густом тумане, выживать при самой низкой температуре и почти невероятной способностью выискивать в пурге заблудившихся людей.

Перевал Монжу был назван в честь святого Бернарда Монжу, основавшего неподалеку монастырь. Вскоре собак тоже стали называть «бернардами». За двести с лишним лет «бернарды» спасли на перевале Монжу свыше 2000 «заблудших душ». Множество людей избежали страшной смерти среди снега и льда. Когда «бернард» обнаруживал человека, он мог спасти обмороженного путника простым, но эффективным способом. Используя свой необычный нюх, он пробирался к потерпевшему, таща на шее хлеб и маленький бочонок виски. Затем подкрепленный путник мог, не спеша следовать за псом, который, сквозь снег прокладывал путь к монастырю.

Порода собак-спасателей – удачная метафора для той особой когорты христиан, которые все свое время посвятили миссионерскому и пролайферовскому служению. Миссионер Ч. Стадд как-то сказал: «Многие предпочитают жить вблизи колокольных звонов, я же желаю спасать гибнущих у самих ворот ада».

Чем, на Ваш взгляд, отличаются миссионеры, может быть особым чутьем? Как я понимаю, это как раз те, у кого внутри постоянно мигает красная лампочка. Эта лампочка зажигается в процессе взросления, в процессе общения и у каждого ли человека может она зажечься?

Отец Сергий: С одной стороны, да, миссионеры – это люди, отличающиеся от других, прежде всего своей неуемностью, чувством неспокойствия. Но мне кажется, что это чувство вкладывается свыше. Мы можем иметь какую-то предрасположенность. Предположим, я с детства питал склонность к тайным обществам. И в школе мы с друзьями пытались что-то такое организовать. Но я вижу по себе: когда Господь эту лампу с бесконечной подачей газа зажег внутри, я помню, как мне иногда было тяжело, и мне хотелось даже отказаться от этого служения, но я понимал, что не могу. То, что Господь вложил, это горение, эту лампочку, это с одной стороны и дар, а с другой стороны и очень тяжелая ноша. Как во мне это появилось, я не знаю, но теперь вся жизнь этому подчинена.

К сожалению, ко мне иногда приходят мысли о том, что, может быть, надо было бы уменьшить горение этой лампочки. Потому что в жертву делу приходится приносить очень многое. За первые пять лет моего брака было не более шести дней, когда мы с супругой просто были вместе с утра до вечера. Даже через неделю после свадьбы мы поехали в Детский дом со сценками и нашу медовую неделю посвятили подготовке этих сценок. Конечно, мы оба знаем, что это дело Божие, дело церковное, но иногда в какие-то минуты большой слабости или усталости, я думаю, а вот бы уменьшить все это, тогда, может быть, было бы больше простого человеческого спокойствия, тепла, я был бы больше дома. Дети видят меня мало. Но это минуты усталости. Я и супруга отчетливо понимаем, что это надо делать, и если не сделаю я, то вряд ли сделает кто-то другой.

Так что, отвечая на этот вопрос, говорю: да, миссионеры отличаются неуемностью. Но откуда эта неуемность, это неспокойствие, откуда эта лампочка берется? Вряд ли она просто формируется. Господь просто сам выбирает этого человека, как Христос своих учеников выбирал. Все учителя того времени, раввины или греческие философы, ждали, что к ним кто-то придет, приходили студенты, платили деньги и становились учителями. Но своих учеников Господь выбирал сам, и мне кажется, что миссионеров Он тоже выбирает. И невозможно сказать – станешь ты миссионером или не станешь.

Другое дело, как когда-то сказал святитель Макарий Глухарев, если ты не можешь сам быть ловцом человеков, то лови рыбу для пропитания ловцов человеков. Я уверен, что если кто-то не чувствует в себе способности быть миссионером, то пусть вкладывает что-то свое, пусть ищет тех, кто может прийти к миссионеру, пусть делает так, чтобы миссионерство продвигалось дальше. Каждый христианин может внести свою лепту в служение истины.

Что отличает любого миссионера, так это способности. Человек, который не хочет мыслить, искать что-то интересное вряд ли станет миссионером. Если он сам не интересуется, как он другого заинтересует? Но ни один миссионер, зная свои способности, никогда ими не возгордится, то, что надо применять и отдавать недостаточно, на десятую часть всего этого не хватает своих способностей. Предположим, я могу говорить красиво, делать выводы, но этого едва хватает для того, чтобы покрыть десятую часть нуждающихся людей, чтобы дать ответ хотя бы на один из десяти вопросов. Кроме неуемности нужно, чтобы человек еще отвечал обстоятельствам. Если миссия это проповедь, это свидетельство, то здесь нужны особые люди, выбранные и умеющие отвечать этому выбору.

Говоря о призвании, надо помнить, что всякого пришедшего в Церковь уже призвали, просто надо найти свое служение. Если Церковь – корабль, то на нем одинаково важны и тот, кто у штурвала, и тот, кто в машинном отсеке, и тот, кто пошил парус. С этой точки зрения каждый христианин является частью миссии и на каждом лежит ответственность.

Если миссия – это жизнь Церкви и само христианство, то миссионерская ответственность лежит на каждом человеке.

Pro- lifeА ответственность за сохранение жизни? Каждый может быть пролайфером?

Отец Сергий: Для меня как христианина и священника Движение Пролайф – это часть свидетельства об истине миру, и каждый христианин к этому может быть причастен. Пусть на уровне больших чиновников и законодателей говорят избранные люди, пусть с женщинами, которые пришли делать аборт, беседую те, у кого есть способности и образование, но показывать пример хорошей семьи может каждая христианская семья. Показывать пример христианина, который радуется жизни, может каждый христианин.  И делать так, чтобы весть о Божием Царстве, об истине распространялась, тоже может каждый. Здесь тот же самый ответ: специфическому служению – специфический служитель. Но всякий может найти свое место, потому что, у Бога много обителей, но у Бога много и задач для каждого из нас и путей, где мы бы могли себя реализовать.

Pro- lifeЧасто и в миссионерском и в пролайферовском служении приходится искать и принимать нестандартные решения для того, чтобы всколыхнуть равнодушие, попытаться человека обратить от повседневных нужд немножко выше, поднять его над обыденностью, призвать к защите ценности жизни. Что Вы посоветуете людям, которые непосредственно занимаются этим служением?

Отец Сергий: Я бы действительно посоветовал искать как можно больше того, что всколыхнет. Чтобы были те, которые занимаются, если можно так сказать рутиной этого Движения, беседовали с женщинами, которые намереваются сделать аборт, и те, кто будет говорить в средствах информации. Нужны команды тех, кто будет будоражить общество, бросать вызов, взывать. Иногда это надо делать жестко, но не переусердствовать. Мне иногда кажется, что те же самые фильмы с подробностями, как это все происходит, не столько несут добро, сколько вызывают шок у девочек-подростков. Надо искать новые способы. Я бы советовал, конечно, не только изучать тонкости деятельности пролайферов, не только способы донесения, не только само христианство, но и способы нестандартного мышления. Потому что, как сказал кто-то из мудрых, ничего не дано сделать великого человеку благоразумному. Благоразумие в данном контексте то, что соответствует традиции и заключается в определенных рамках.

Надо искать новое, а для того, чтобы это искать, надо приучить себя мыслить в совершенно новых парадигмах, новых течениях. Если мы сможем себя к этому принудить, найти к этому способности, то, конечно же, сможем заставить повернуть голову огромного колосса, который называют современным обществом, в нужную сторону, увлечь за собой, повести его. Но для этого нужны совершенно новые методы, их надо искать везде, и не бояться брать их у людей нецерковных. Григорий Богослов говорил, что в язычестве есть и хорошее, почему бы нам это не взять.

Как сказал Александр Дворкин на вопрос том, почему Церковь взяла праздник языческий и сделала его своим церковным, мы ничего не забирали у язычников, мы вернули Богу то, что ему принадлежит изначально. Нужно изучать опыты любого человека и движения, не только христианские, но любые способы и подходы. Но, разумеется, необходимы учителя и руководители на этом пути, потому что можно просто впасть в искушение. Можно изучить технологии пиара и всю энергия потратить без должного результата.

Pro- lifeВ концепции миссионерской деятельности сказано: «С древних времен особо важной является роль женщины в православном свидетельстве. Церковь призывает женщину к исполнению задач, связанных с духовным просвещением людей». Движение Пролайф Беларусь развивает еще одно направление – Pro-women – в защиту женщин. Как Вы считаете, в женском служении есть свои особенности?

Отец Сергий: Да, начну с небольшой шутки. Когда мужчина принимает монашество, он в первую очередь монах. Когда женщина принимает монашество, она в первую очередь остается женщиной. Особенности служения есть, пол – это не что-то внешнее. Пол – это то, что глубоко-глубоко сидит у меня в голове. В любой деятельности есть особенности, связанные с тем, что я мужчина или что я женщина. Я сейчас не готов перечислить все то, что сопровождает женское служение. Но надо использовать все наши особенности: если женщина обладает качествами, отличными от мужчины, пусть она ими и пользуется, где-то больше теплотой, больше нежностью, женским разумом. Но это сложно, к сожалению, потому что часто в церковной среде я видел, когда женщины, посвятив себя церковному служению, делали это в ущерб своему личному счастью. Для того, чтобы женщина действительно могла принести большую пользу, надо, чтобы мужчины дали для этого большую возможность, как те, кто узурпировал церковную или светскую власть. Я уверен, что тогда цветок женского служения разрастется и расцветет намного больше.

Pro- lifeСпасибо, отец Сергий.

С иереем Сергием Тимошенковым беседовала Татьяна Тарасевич

Write A Comment